Случай мужчины с навязчивостями: моя публикация в научном сборнике

Пациент мужчина обратился на психотерапию, потому что хотел уменьшить количество тревоги, убрать навязчивые повторения в мыслях и действиях.

Навязчивости у него проявлялись, например, в желании перепроверить все электрические и газовые приборы перед уходом из дома; в чрезмерной перепроверке результатов собственной работы; в особых ритуалах, типа мытья рук определенным образом, без которых будет тревожно.

По истечении двух месяцев работы пациент с удивлением сообщает о том, что мы говорили обо всем на свете, но о навязчивостях меньше всего, не было упражнений, помимо работы с воображением, не было домашних заданий (прим.: эти привычные для многих формы работы становятся особенно важны в терапии людей с навязчивостями или перфекционизмом: человек боится, что без «домашки» не будет эффекта, но результаты как раз достигаются из-за отсутствия подобных строгих обязательств).

Но более удивительно было ему то, что за это время он стал засыпать и уходить на работу, не перепроверяя утюг и не отключая воду. Это произошло буквально в один день:

«Я просто об этом не подумал, а вспомнил на пол пути на работу. Если бы раньше я вышел из метро и помчался проверять, то сейчас как-то само собой подумал: а может и х.. с ним?».

Хороший результат от 2 месяцев работы, но, на самом деле, его навязчивости не ушли полностью, хотя существенно снизилась их частота и разрушительность. При этом, обнаружились многие новые навязчивости, которые пациент изначально и не осознавал, как навязчивости.

Это были «ритуальные» действия, как, например, необходимость обязательно выключить компьютер после работы из розетки: его это не раздражало вначале, не вредило и потому не было понято, как навязчивость.

На этой стадии терапии он обнаруживал и то, как много ритуалов было в его родительской семье, и что он воспринимал их как норму, не обращал внимание.

Когда в результате года работы был устранен и этот слой осознаваемых проблем, пациент стал рассказывать о тревогах, которые до этого боялся озвучить: ему казались его «загоны» глупыми, неинтересными и очень хотелось быть хорошим пациентом, чтобы не расстраивать меня, терапевта.

Кстати, эта фантазия — прямиком из детства, из отношений со строгими родителями, любовь которых можно было заслужить только так: скрывая свои чувства и, выполняя все поручения идеально.

Здесь и началась уже настоящая психоаналитическая работа с исследованием этих отношений и с явным пониманием пациентом того, зачем нужно говорить о тех болезненных воспоминаниях, которые уже не изменить: так можно избавиться от эмоциональной фиксации, непрожитой, но по-прежнему волнующей.

Такая работа длилась еще несколько лет, была посвящена и агрессии, и отношениям, и друзьям, и родителям, — и везде обнаруживались корешки неизжитых навязчивостей.

Метафора, которую использовал пациент в нашей работе относительно процесса была очень символичной:

Так часто бывает: признать, что беспокоящий симптом на самом деле «мой» и потому его оберегать очень хочется тем, чью теневую, живую, инаковую сторону подавляли и не принимали в детстве. Требуется большая сила и смелость, чтобы бросить этому вызов.

Кстати, сейчас я готовлю новую статью: о том, как здоровеет тело в терапии тревожности, даже если с телом напрямую не работать.

Материал готовится для публикации в сборнике научных публикаций Ассоциации имагинативной психодинамической психотерапии: это ежегодный выпуск избранных публикаций терапевтов, работающих в методе.